ГЛАВА 21. Коллизионное регулирование международных строительных контрактов: публичный порядок и сверхимперативные нормы в эпоху многополярной интеграции

В условиях укрепления многополярного мироустройства и углубления интеграционных процессов транснациональные связи приобретают системообразующее значение для отраслей, где пересекаются публично-правовые и частноправовые требования. Международное строительное контрактное право (МСКП) формируется на стыке международного публичного права и международного частного права: гражданско-правовые обязательства сторон возникают и исполняются в поле действия множества национальных правопорядков и наднациональных норм, вырабатываемых международными организациями, которые задают стандарты поведения участников глобального строительного рынка (Кли, 2018).

Рост масштабов трансграничных проектов, усложнение технологических решений и диверсификация источников финансирования объективно увеличили число субъектов и правовых режимов, вовлечённых в договорный контур. Это обнажило проблему коллизий законов — ситуаций, когда одно и то же отношение попадает под конкурирующие регламентации различных правопорядков, нормы которых не совпадают либо противоречат друг другу. Для международных строительных сделок это означает необходимость согласования внутреннего права государств с международными положениями и выработки устойчивых механизмов выбора и координации применимого права (Кудрявцева и Мхитарьянц, 2024; Куц, 2022).

Особое место среди средств преодоления коллизий занимает доктрина публичного порядка. Негативные и позитивные оговорки о публичном порядке служат охране основополагающих интересов государства и поддерживают стабильность международных частноправовых отношений, позволяя отклонить применение иностранного права, противоречащего критическим ценностям принимающей юрисдикции (Шулаков, 2023). В МСКП, где взаимодействуют участники из разных правовых культур, корректное обращение к публичному порядку — ключ к предсказуемости и легитимности договорного режима.

Процессуальный пласт межсистемной координации также определяющий. В трансграничном споре суд либо арбитраж неизбежно отвечает на три вопроса: какие процессуальные нормы применяются; какие доказательства допустимы; по каким критериям оцениваются представленные материалы. Расхождения в национальных процессуальных моделях способны повлиять на исход дела и на реализацию процессуальных прав сторон и третьих лиц, чьи интересы затрагиваются (Кудрявцева и Мхитарьянц, 2024). Легитимность процедуры требует учёта сопоставимости гарантий в разных юрисдикциях и выработки унифицированных, по возможности, подходов к допустимости и оценке доказательств.

Исполнительное производство — третье «узкое горло» коллизионного регулирования. Признание и исполнение иностранных судебных актов и арбитражных решений сталкивается с различиями национальных процессуальных режимов, с оговорками о публичном порядке и с тестом взаимности. Баланс интересов взыскателя и должника при трансграничном исполнении обусловлен не только практикой судов, но и институциональным дизайном органов принудительного исполнения (Федин, 2023). В строительных инвестиционных проектах слабая предсказуемость на стадии исполнения прямо трансформируется в стоимость капитала и цену риска.

Роль международных организаций в выстраивании каркаса согласованного регулирования принципиальна. Организация Объединённых Наций, Новый банк развития БРИКС, Всемирный банк и УНИДРУА инициируют и поддерживают формирование стандартов и процедур для разрешения многосторонних споров и для унификации частноправовых режимов, когда в отношениях присутствует иностранный элемент. Для строительной сферы особое значение имеют типовые контракты Международной федерации инженеров-консультантов (МФИК), ставшие широко применяемыми при проектировании, строительстве и эксплуатации объектов в различных государствах (Кли, 2018). Анализ актуальных документов МФИК демонстрирует потребность в унификации не только договорных конструкций, но и процессуальных норм, обеспечивающих единообразие и прозрачность правоприменения (Кудрявцева и Мхитарьянц, 2024).

Европейский вектор унификации коллизионного и процессуального права показателен. Регламенты «Рим I» и «Рим II» закрепляют системные подходы к выбору применимого права для договорных и внедоговорных обязательств и раскрывают конструкцию императивных норм и публичного порядка в политическом, социальном и экономическом измерениях — в русле классических идей Ф. К. Савиньи о координации правопорядков (фон Савиньи, 2011). Генеральный адвокат Суда ЕС М. Шпунар, анализируя пределы применения императивных норм и защиту публичного порядка, подтверждает устойчивость данной методологии в современном праве ЕС (Szpunar, 2016). Национальные акты и кодификации новых государств-членов ЕС (например, Хорватии) иллюстрируют «переосмысление с заимствованиями», когда к общим рамкам добавляется локальная специфика (Zupan, 2021).

Российский подход к сверхимперативным нормам и публичному порядку, несмотря на общность фундаментальных оснований (политическое, социальное и экономическое измерения), имеет собственную конфигурацию. Статья 1192 ГК РФ и Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2019 г. № 24 выделяют признаки публичного порядка, акцентируя защиту суверенитета и безопасности (например, ограничения оборота земли для иностранных лиц), охрану прав участников гражданского оборота (включая браки с иностранцами) и охрану национальных экономических интересов (ограничения на приобретение долей в стратегических секторах) (Дмитриева, 2016). Это более «оборонительная» модель по сравнению с ориентированной на межсистемную согласованность традицией, восходящей к Савиньи (фон Савиньи, 2011).

Коллизионные нормы в МСКП работают прежде всего через диспозитивность: автономия воли сторон позволяет определить применимое право к договору, его форме и последствиям нарушения, а также выбрать форумы разрешения споров. Статьи 1210–1215 ГК РФ предоставляют правовую основу для выбора права в трансграничных контрактах с учётом критерия наиболее тесной связи и иных привязок. В международной доктрине эволюция признания автономии воли в сфере внедоговорных обязательств дополнительно расширила пространство договорной координации в сложных схемах строительства и финансирования (Куташевская, 2022; Гуськов и Сичинава, 2021). Одновременно применимость международных ориентиров — включая наработки международных организаций и soft-law — поддерживает единообразие проектных решений и снижает транзакционные издержки (Кли, 2018).

При участии публичных субъектов в строительных проектах возникает проблема государственного иммунитета и пределов юрисдикции судов и арбитражей иных государств. Даже при наличии оговорки о праве и арбитраже выбранный сторонами правопорядок может быть ограничен императивными нормами суда, рассматривающего спор, ради защиты фундаментальных ценностей (модель, закреплённая в «Рим I» для императивных положений) (Szpunar, 2016). Это непосредственно влияет на распределение рисков, содержание гарантий и процедур урегулирования споров.

Неполнота гармонизации остаётся источником неопределённости. Международные договоры частноправового профиля часто имплементируются частично и без отраслевой настройки под строительную специфику, что ухудшает прогнозируемость исходов. Технико-юридические дефекты норм, вызванные несогласованностью актов и терминологической неоднородностью, подрывают единство регулирования (Кожокарь, 2020; Занина, 2019). Терминология «наиболее тесной связи», «публичного порядка» и «сверхимперативных норм» наполняется разным содержанием в различных правовых традициях, что требует доктринальной и нормативной донастройки.

Ключевым регулятивным принципом, недооценённость которого фиксируется в исследованиях, выступает добросовестность. Для МСКП нормативное закрепление добросовестности и механизмов её реализации в договорных и внедоговорных отношениях сторон — путь к снижению конфликта интересов и росту доверия к правоприменению (Кудрявцева и Александров, 2019). Это критично для долгосрочных проектов, где изменения внешней среды (цены, санкции, транспортные коридоры) неизбежны, а корректировки контрактов и графика требуют правовых «предохранителей».

Процессуальная архитектура российской юрисдикции в делах с иностранным элементом — ещё один опорный узел. Компетенция судов, порядок исследования и оценки доказательств, применение процессуального закона в трансграничных спорах урегулированы в ГПК РФ и АПК РФ, что создаёт базу для интеграции публично-правовых и частноправовых интересов в строительных делах. Международные конвенции о получении за границей доказательств (1970) и о вручении документов (1965) упрощают взаимодействие с зарубежными органами, но различия национальных процедур стимулируют форум-шопинг и конкурирующие производства (Солодилов, 2023). Так, при отсутствии в ст. 406 ГПК РФ «жёсткого» правила о приоритете уже возбужденного иностранного производства возможно дублирование процессов, несмотря на подход, закреплённый, например, в Кишинёвской конвенции (ст. 29) (Солодилов, 2023).

Выправить риски фрагментации способны точечные институциональные решения: специальный федеральный закон об унификации и упрощении трансграничных процессуальных действий (включая электронные коммуникации, ускоренный обмен документами, стандартизированные требования к доказательствам); ратификация Гаагской конвенции 2019 г. о признании и приведении в исполнение иностранных судебных решений для повышения предсказуемости судебной защиты инвесторов; цифровизация исполнительного производства как технологическая основа сквозной прослеживаемости и соразмерности мер принуждения (Устимова и Рассказова, 2022; Федин, 2023).

Резюмируя, МСКП — это межуровневый режим, в котором публично-правовые предохранители (императивные нормы, публичный порядок, иммунитет) сопрягаются с частноправовыми инструментами (автономия воли, выбор права и форума, договорная адаптация) и операционализируются через стандарты МФИК, судебно-арбитражную практику и процессуальные конвенции. Гармонизация правовых норм, усиление процессуальных мостов между юрисдикциями и развитие цифровых инструментов доказывания и исполнения — стратегический приоритет, способный снизить стоимость риска и повысить устойчивость транснациональных строительных инициатив (Кли, 2018; Кудрявцева и Мхитарьянц, 2024; Солодилов, 2023).