ГЛАВА 17. Доктринальные основы правового режима морских строительных проектов: синергия КООНМП, МСКП и принципа устойчивого развития

Традиционное международное морское право (ООН Конвенция по морскому праву 1982 г., UNCLOS) разграничивает последовательные морские зоны прибрежного государства – внутренние воды, территориальное море (до 12 морских миль), прилежащую зону, исключительную экономическую зону (ИЭЗ, до 200 миль) и континентальный шельф. В территориальном море государство обладает суверенитетом, а в ИЭЗ и на шельфе – исключительно́ми правами на разведку и разработку живых и неживых ресурсов (рыбы, нефть, газ, минеральные отложения и др.) под своим управлением. Так, например, NOAA отмечает, что в ИЭЗ прибрежное государство имеет «суверенные права для разведки, разработки, сохранения и управления природными ресурсами, как живыми, так и неживыми, морского дна и недр» (включая «производство энергии из воды, течений и ветра»). Континентальный шельф определяется как подводное продолжение материка, и международное право подтверждает за каждым прибрежным государством право изучать и эксплуатировать ресурсы шельфа в соответствии с Конвенцией (ст. 77–81 UNCLOS) и обычаями, без ущерба правам других государств. Установленные нормы UNCLOS позволяют прибрежным странам возводить на ИЭЗ и шельфе искусственные острова, морские платформы и другие сооружения, контролировать их строительство и эксплуатацию. При этом искусственные острова не обладают отдельным территориальным морем и полностью подпадают под юрисдикцию государства-строителя. Особое положение уделено подводным трубопроводам: статьи 80–81 Конвенции разрешают прокладку кабелей и магистральных трубопроводов через шельф, но предоставляют прибрежному государству право требовать уведомления и при необходимости временно приостанавливать работы. Объекты портовой инфраструктуры в пределах прибрежных вод (территориального моря) регулируются национальным правом соответствующего государства.

В контексте международных строительных контрактов ключевую роль играют стандарты Международной федерации консультационных инженеров (МФИК). Например, МФИК в «Голубой книге» (контракт на дноуглубительные и рекультивационные работы, 1-е изд. 2006 г.) определяет стандартные условия для простых дноуглубительных проектов. Эти формы не предназначены для сложных морских сооружений (глубоководных платформ, ветроэнергетических установок, сложных рекультиваций и др.), требующих адаптации контрактных условий к специфике объекта. При проектировании морской инфраструктуры (подводных трубопроводов, оффшорных платформ, искусственных островов, портовых сооружений) используются типовые договоры МФИК или их гибриды с другими стандартами, а также дополнительные положения по безопасности, охране окружающей среды и ответственности. В текстах контрактов часто включают положения об исследовании морского дна, страховании рисков, гарантиях сохранности рыболовных ресурсов и учета влияния на биоразнообразие. При этом национальные регламенты (например, Россия: Морской кодекс РФ, законы «О внутренних морских водах и территориальном море», «О континентальном шельфе»; Германия: морское право и Водный кодекс; Испания: «Ley de Costas» и др.) предусматривают лицензирование таких работ и защиту прибрежных природных богатств. В области ВИЭ (оффшорные ветроустановки, приливные электростанции) государства на основании норм морского права предоставляют концессии или разрешения для установки энергетических платформ.

Разрешение споров по международным морским строительным контрактам осуществляется преимущественно в арбитраже (ICC, LCIA, ICSID и др.), поскольку они часто выходят за рамки национальной юрисдикции. Практика арбитражей показывает, что такие споры учитывают нормы UNCLOS и национального права при определении прав сторон. Например, в деле COMMISA v. Pemex-Exploración y Producción (ICC) арбитраж рассматривал контракт на строительство морских нефтяных платформ. Трибунал присудил возмещение COMMISA за односторонний отказ Pemex от контракта, но мексиканские суды впоследствии отменили это решение, посчитав действия Pemex актом публичной власти. США, напротив, поддержали принудительное исполнение арбитражного решения. Этот пример иллюстрирует столкновение частных контрактных прав и суверенных prerogative прибрежного государства и подчёркивает важность чёткой арбитражной оговорки и международных механизмов обеспечения исполнения решений. В других прецедентах (Unionmatex v. Turkmenistan, Jan de Nul v. Египет, Salini v. Марокко и др.) выявляются экономические и политические факторы давления на подрядчика. Международный арбитраж опирается как на договорные нормы МФИК, так и на международные договоры (конвенции и соглашения по эксплуатации морских ресурсов). В то же время эффективное принудительное исполнение арбитражных решений может осложняться национальным законодательством и геополитическими рисками.

В целом, современный режим морских пространств предполагает сбалансированное сочетание прав прибрежных государств и международных свобод. Инфраструктурные проекты требуют согласования стандартов МФИК с UNCLOS: к примеру, проект подводного газопровода «Северный поток» демонстрирует необходимость двусторонних и многосторонних соглашений. Одновременно ставка делается на координацию контрактных условий и регулирование окружающей среды. Так, испанский опыт при строительстве портовых сооружений и ветроэнергетики Балтии показывает стремление обеспечивать устойчивое развитие прибрежных экосистем, соблюдая «зеленые» нормы. Наконец, институт UNCLOS и практика МФИК стимулируют интеграцию национальных правил в единое правовое поле, что способствует предсказуемости инвестиций и минимизации конфликтов в трансграничном морском строительстве.